Представьте: вам предложили прогулку по пушкинским местам. Михайловское, Петровское, Тригорское, Святогорский монастырь.
Зима. Утро. По весёлым жёлтым солнечным пятнам на стене, по затопленному до времени камину, даже не заглядывая в окно, видно: крепкий морозец стоит на дворе, и иссиня-синее небо подпирают белёсые дымы.
«Мороз и солнце; день чудесный!» А лес-то, лес! Вчерашний снегопад разукрасил его на диво. И не такой вроде бы лесок, а выглядит сейчас непроходимым, сусанинским. Два красных фонарика, два снегиря замерли на рябине. Вспорхнули – и снежный водопад устремился вниз. Невдалеке стожок сена, полуприкрытый белой накидкой, напомнил о лете и душистом сенокосе.
Весна, широкие разливы Сороти, последний снег и первые подснежники. Берёза, оказавшаяся вдруг у самой воды, торопится принарядиться, посматривая в это неверное зеркало. Поэт не любил весны, не любил, хотя писал о ней неподражаемо: «С каким тяжелым умиленьем я наслаждаюсь дуновеньем в лицо мне веющей весны на лоне сельской тишины!»
Лето. Оно покровительствовало музе поэта. 19 июля 1825 года, в день отъезда Анны Петровны Керн из Тригорского, Пушкин вручил ей стихи, лучше которых, наверное, нет и не будет: «Я помню чудное мгновенье: передо мной явилась ты...»
Осень. «...Из годовых времён я рад лишь ей одной...» Поэтическую пушкинскую осень мы знаем наизусть. А здесь её можно увидеть воочию. Золото листопада, прозрачность воздуха и чистота красок, любимые его аллеи и скамьи – осень! «Унылая пора! очей очарованье!..» Наш Пушкин. Словно живой... Настоящий наш современник.
(205 слов)
По Р. Армееву