Ю-ю

   Звали её Ю-ю. Не в честь какого-нибудь китайского мандарина Ю-ю, а просто так. Увидев её впервые маленьким котёнком, молодой человек трёх лет вытаращил глаза от удивления, вытянул губы трубочкой и произнес: «Ю-ю». И пошло – Ю-ю.
   Сначала это был только пушистый комок с двумя весёлыми глазами и бело-розовым носиком. Дремал этот комок на подоконнике, на солнце; лакал, жмурясь и мурлыча, молоко из блюдечка; катался по полу, играя бумажкой, собственным хвостом. И мы сами не помним, когда это вдруг вместо пушистого комка мы увидели большую, стройную, гордую кошку – первую красавицу и предмет зависти любителей.
   Выросла всем кошкам кошка. Тёмно-каштановая, с огненными пятнами, на груди пышная белая манишка, усы в четверть аршина, шерсть длинная и вся лоснится, задние лапки в широких штанинах!
   Спала Ю-ю в доме, где хотела: на диванах, на коврах, на стульях, на пианино сверх нотных тетрадок. Очень любила лежать на газетах, подползши под верхний лист.
   А самое замечательное в ней было – это её характер.
   Когда дом начинал просыпаться, первый её деловой визит бывал всегда ко мне. Ю-ю открывала мордочкой и лапками неплотно затворяемую дверь, входила, вспрыгивала на постель, тыкала мне в руку или в щеку розовый нос и говорила коротко: «Мур».
   За всю свою жизнь она ни разу не мяукнула, а произносила только этот довольно музыкальный звук «мур». Но было в нём много разнообразных оттенков, выражавших то ласку, то тревогу, то требование, то отказ, то благодарность, то досаду, то укор. Короткое «мур» всегда означало: «Иди за мной».
   Она спрыгивала на пол и, не оглядываясь, шла к двери. Она не сомневалась в моём повиновении.
   Бывали у меня с Ю-ю особенные часы спокойного семейного счастья. Это тогда, когда я писал по ночам. Занятие довольно изнурительное, но, если в него втянуться, в нём много тихой отрады.
   Царапаешь, царапаешь пером, вдруг не хватает какого-то очень нужного слова. Остановился. Какая тишина! Шипит еле слышно керосин в лампе, шумит морской шум в ушах, и от этого ночь ещё тише. И все люди спят, и все звери спят, и птицы, и дети. Даже собаки и те не лают, заснули. Косят глаза, расплываются и пропадают мысли. Где я? В дремучем лесу или на верху высокой башни? И вздрогнешь от мягкого упругого толчка. Это Ю-ю легко вскочила с пола на стол. Совсем неизвестно, когда пришла.
   Поворочается немного на столе, помнётся, облюбовывая место, и сядет рядышком со мною пушистым комком. Все четыре лапки подобраны и спрятаны, только две передние бархатные перчаточки чуть-чуть высовываются наружу.
   Я опять пишу быстро и с увлечением. Порою, не шевеля головою, брошу быстрый взор на кошку, сидящую ко мне в три четверти. Её огромный изумрудный глаз пристально устремлён на огонь. Но как ни мгновенно движение моих ресниц, Ю-ю успевает поймать его и повернуть ко мне свою изящную мордочку. Щёлочки вдруг превращаются в блестящие чёрные круги, а вокруг них тонкие каёмки янтарного цвета. Ладно, Ю-ю, будем писать дальше.
   Царапает, царапает перо. Сами собою приходят ладные, уклюжие слова. В послушном разнообразии строятся фразы. Но уже тяжелеет голова, ломит спину, начинают дрожать пальцы правой руки. Не пора ли?
   И Ю-ю думает, что пора. Она уже давно выдумала развлечение: следит внимательно за строками, вырастающими у меня на бумаге, водя глазами за пером. И вдруг хлоп лапкой. Удар меток и быстр: чёрная кровь размазана по бумаге.
   Вот и всё про Ю-ю.
(531 слово)

По А. Куприну