Тысяча девятьсот сорок первый год. Тёмная и суровая Москва. Нас посадили в поезд и отправили в Сибирь. Мы ехали в переполненных вагонах, задыхаясь от недостатка воздуха и страдая от голода.
В Челябинске поезд остановился. Была ночь. «Здесь есть пища», – сказал Николай Петрович, начальник нашего эшелона, высокий, сутулый, жёлтый от голода и болезни человек.
Около вокзального ресторана стояла многочисленная толпа, ожидающая пищи. Ближе к нам прямо на рельсах сидели и лежали люди. Здесь начиналась очередь.
Мы издали смотрели на окна ресторана. Там было тепло, там раздавали людям горячую, дымящуюся еду, наполняя ею тарелки, котелки, жестяные миски.
Вдруг мы увидели, что наш Николай Петрович, встав на ящик что-то закричал. Нам было видно, как он говорит, показывая на нас рукой. Голос у него был слабый – голос больного человека. Кто из этих людей, голодных беженцев, которые сутками стояли здесь, захочет его услышать?
Но люди вдруг зашевелились. Они отступили назад, и маленькая трещина разделила чёрную толпу на две части. А потом какие-то люди, взявшись за руки, образовали коридор.
Мы шли этим живым коридором и не видели лиц. Просто была стена больших и верных людей, и яркий свет впереди, где было тепло, где была пища…
Я потом пережил многое, но в самую трудную минуту мне всегда казалось, что я не перестаю шагать этим человеческим коридором.
(210 слов)
По В. Приставкину