Всё прекрасно и заманчиво на Клязьме-реке: полупрозрачные туманы, желанные утренние зорьки и поздние закаты с зарёй в полнеба, крутые радуги, словно самоцветные чудо-врата у входа в синее лето, и буйный вылет бабочки-подёнки, похожей на весёлую метелицу под сиянием лунным. Но нет и, кажется, быть не может ничего красивее и удивительнее поры цветения черёмухи.
Это милое наше дерево не растёт одним стволом, оно сродни полудикому кустарнику. В иные месяцы его не замечаешь. Черёмуха как бы странным образом теряется среди дубов, берёз, осин, зарослей ивы и ольхи, склонившись, прячется где-то под охраной дружной семьи могучих хвойных деревьев. Она скромна и неприметна, её вроде бы и нет совсем в приречном лесу. А между тем, без неё, когда вспомнишь и хватишься, – жить неуютно.
Когда плывёшь по Клязьме в некий заветно назначенный майский день, только диву даёшься: на плёсах светло и нарядно, берега сплошь покрыты кипенно-белым черёмуховым цветом. Среди него лишь изредка просматриваются другие деревья. Так богато, размашисто и весело цветёт, кипит благодать-черёмуха, такой густой пеной поднялись её лепестки, таким узорно-кружевным прибоем полны до самой воды береговые откосы, кручи, складки и вся наслоенная на ароматах её цветов тенистая урема, словно одна только черёмуха растёт и властвует на обоих берегах реки.
(195 слов)
По С. Ларину, С. Никитину