Царство весны

   Вот и первые предвестники весны. Оттепель. Сонно, масляными глазками жмурится ещё не отошедшее от зимней спячки солнце в лесу, пушистыми ресницами игл щурится лес, маслянисто блестят в полдень серебряно-свинцовые лужи, в которых как-то наискось отражаются занимающие полнеба облака.
   Весна, как могучий волшебник, произвела молниеносный переворот в природе: вмиг выглянули бледно-сиреневые, фиолетовые, лимонно-жёлтые подснежники из-под льда, растаявшего лишь наполовину, послышался шорох и шёпот потихоньку просыпающегося леса, оживлённого аккомпанементом многочисленных птиц, присутствием насекомых, животных. Чуть позднее все враз зазеленело: черёмуха, ольшаник, орешник. Спустя несколько ночей совсем по-летнему защёлкали соловьи. И вновь, как будто слушая их впервые, я удивился тому, как непостижимо чётко выделяется этот удивительный напев из остальных птичьих посвистов, какой скачок, без постепенного перехода, совершает природа к богатству и исключительности этого щёлканья. Сколько разнообразия в смене колен, какая фантастическая сила отчётливого, далеко разносящегося звука! У Тургенева талантливо описаны эти высвисты. На редкость ясно выделялись два оборота. Учащённо-жадное и роскошное «тёх-тёх-тёх», иногда трёхъярусное, иногда без счёта, в ответ на которое заросль, вся в росе, отряхивалась и прихорашивалась, вздрагивая, как от щекотки. И другое, распадающееся на два слога, несущееся навстречу, проникновенное, но в то же время никем не понятое: «Оч-нись, оч-нись!»
   По мере того, как снижалось солнце, лес мало-помалу наполнялся грустным холодом и темнотой, с неба беспрестанно сыпалась очень неприятная изморось. В лесу запахло лиственной сыростью; в воздухе, словно поплавки на воде, почти недвижно распласталось множество висячих туч комаров, беспрестанно нывших в унисон, все на одной ноте. Я поспешил вернуться домой.
   Ночь принесла много непредвиденного. Стало тепло, что было совершенно неожиданным для такого времени. Моросил дождь наподобие бисера. Он казался таким воздушным, что не достигал земли и дымкой водяной пыли расстилался в воздухе. Однако это была лишь видимость. Его тёплых, ручьями растекавшихся вод было поистине достаточно, чтобы смыть дочиста грязь с ещё не проснувшейся земли.
   Малорослые яблони, все в почках, опушенных тончайшими ворсинками, чудесным образом перекидывали из садов ветки через дощатые заборы на улицу. С них, недружелюбно перестукиваясь, второпях падали капли на мощённые булыжником тротуары. Барабанный разнобой их раздавался по всему городу.
(331 слово)

По Б. Пастернаку