Я не раз встречал большие стаи птиц, отдыхающих на перелёте, слушая их шум, суетню, радуясь торжеству жизни. А однажды…
Возвращался с прогулки от Заплатинского дола Гребешком, узкой тропинкой у края холма. С него в просветы между берёз далеко видно: от горбатовской рощи до Гладкого луга, и весь разлив заречных лесов чуть ли не до Фоминок. Это вдали. А под тобой – разлившаяся Отрешна и множество маленьких озёр по всем лугам.
Был конец дня. Тихо, безлюдно. И вдруг моё внимание привлёк шум внизу. Сначала и не понял, что это могло быть, но ясно, что там, внизу, очень много чего-то живого, беспокойного. Стал внимательно приглядываться и – глазам своим не поверил: внизу были гуси. Их было очень много, не одна стая, так что, наверное, тесно им будет на этой Отрешной, под холмом.
Долго слушал их крики, возню, потом осторожно спустился по тропке на лесной уступ. Это и ниже, и ближе к гостям. И там, заворожённый зрелищем, простоял до самой темноты, стараясь ничем не выдать себя, всё ожидая, когда они успокоятся и чем всё кончится. Но так и не дождался. Уже темнело, а не было конца их беспокойству: гогочут, шумят, передвигаются с места на место, мешаются. Выделяются чьи-то голоса, кто-то, видно, командует. Наверное, помешались стаи, перемешались все гуси в этой большой семье, вот и ищут своих вожаки. А может быть, идёт знакомство с гусями из других стай. Но мне показалось, что их крики тревожные, беспокойные. А может быть, они по-другому и не могут разговаривать, да и собралось их так много вместе. Нехотя поднимался я снова наверх, унося в сердце этот предвечерний беспокойный шум.
Хотел прийти сюда рано утром, да раздумал: зачем? Беспокоить? Да их уже и нет там наверняка: нашумелись вдоволь, поделились, нашли своих, а с зарёй поднялись на крыло и улетели.
Каждый год во время птичьих перелётов я прихожу под вечер на Гребешок в надежде увидеть ещё раз этих больших беспокойных птиц. Но напрасно. Видно, такое можно увидеть только раз в жизни.
(318 слов)