Много повидал на своём веку старый тополь! Давно ещё грозовой удар расщепил макушку тополя, но дерево не погибло, справилось с недугом, выкинув вверх вместо одного два ствола. Разлапистые сучья, как старческие крючковатые пальцы, протянулись до конька тесовой крыши, будто собирались схватить дом в охапку.
Гнули его ветры, нещадно секло градом, корёжили зимние вьюги, покрывая коркою льда хрупкие побеги молоди на заматерелых сучьях. И тогда он, весь седой от инея, постукивая ветками, как костями, стоял притихший, насквозь прохватываемый лютым ветром.
Но когда приходила весна и старик, оживая, распускал клейкие почки, первым встречая южную теплинку, а корни его, проникшие в глубь земли, несли в мощный ствол живительные соки, он как-то сразу весь наряжался в пахучую зелень. И шумел, шумел. Тихо, умиротворённо, этаким старческим мудрым гудом. Тогда его видели все, и он нужен был всем: и мужикам, что в знойные дни сиживали под его тенью, перетирая в мозолистых ладонях трудное житьё-бытьё, и случайным путникам, и ребятишкам. Всех он встречал прохладою и ласковым трепетом листвы.
(162 слова)
По А. Черкасову