Способ познания

   К важнейшим вопросам жизни Достоевский издавна подходит с меркою разума и логики. Какое может быть для человека разумное основание любить людей, быть нравственным и благородным? Какая логика может заставить его жить и ценить неприглядную на первый взгляд жизнь, если впоследствии его ждёт неизбежная смерть? Какой вообще может быть смысл в этой жизни, казалось бы, почти неприемлемой, полной ужасов и скорбей? Ни на один из вопросов разум, к сожалению, не может дать обоснованного ответа. Не кто иной, как Достоевский, знает, что разуму и не дано собственными силами разрешать подобные вопросы; разум может лишь передать сознанию ответы другого голоса, звучащего приглушённым шёпотом из глубины души. Однако другой этот голос, отнюдь не немой, в Достоевском всё-таки молчит. Равняясь на него, молчит и разум. Ответов нет, вследствие чего жизнь представляется безысходной, пустой, ужасающе бессмысленной, напрочь лишенной всякой внутренней ценности; может быть, только санкция со стороны способна придать ей ценность.
   Толстой же, как никто другой, относится к разуму с глубочайшим недоверием. Сложная жизнь не укладывается для него в искусственно ограниченные рамки слов, мыслей и убеждений. Твёрдость и определённость убеждений вернее всего свидетельствуют о чересчур явной оторванности от жизни, что доказывают следующие слова писателя: «В области политики, философии, богословия Каренин сомневался или отыскивал; но в вопросах искусства и поэзии, в особенности музыки, понимания которой он был совершенно лишён, у него были самые определённые, твёрдые мнения».
   Тем более ненадёжен разум, когда он с ходу берётся решать основные вопросы жизни. Всё, чем жива жизнь, для Толстого лежит на каком-то совсем другом уровне, а не на том, где люди оперируют словами и чётко оформленными мыслями. Человек поистине жалок и даже отчасти беспомощен, когда подходит к жизни с одним только умом, с устоявшимся исстари кодексом его понятий, суждений и умозаключений. Точь-в-точь так был бы беспомощен скрипач, который вышел бы играть хотя бы и с самым прекрасным смычком, но без скрипки.
   Сущность жизни познаётся каким-то особенным, никому не ведомым путём, отнюдь не разумным; разум же есть способность к этому познанию, и ум, как смычок, мало-помалу извлечёт из него полные, могущественные, ничем не сдерживаемые мелодии, наполненные самыми различными оттенками, разливающимися вширь, вглубь и ввысь наподобие свободного птичьего полёта.
(348 слов)

По В. Вересаеву