Семёновы тополя

   Отступая, фашисты разграбили и сожгли нашу деревню Заречье. Вернулись старики и женщины с детьми из леса – негде приютиться. Вместо подворий скорбное погорелище: обугленные головешки и столбы, остовы печных труб в дымных подпалинах, едкий запах пепла и гари. Уныло, мертво было кругом. Никого не обошла злая беда, не уцелело ни одной постройки, ни деревца. Пали под топором врага и Семёновы тополя. Ещё молодым парнем Семён Арефьев посадил их вокруг родительской усадьбы.
   Семён слыл храбрым, удачливым разведчиком в партизанском отряде. Из всех самых дерзких и опасных набегов в логово врага выходил цел и невредим. Потом он командовал взводом пехотинцев. Погиб Семён на одной из улиц Берлина в тот самый день, когда весь свет облетела долгожданная весть: «Победа!.. Конец войне!..»
   Семёнову жену фашисты замучили, двух его дочерей-подростков угнали в неволю, и они пропали без вести, сгибли где-то на чужбине. Никого не осталось у Семёна в живых, и ничто, кроме печальной, как могильный холм, груды горелых обломков, поросших ярко-огненным кипреем, да тополиных пеньков, не напоминало о том, что на этом месте красовался его пятистенный дом, обшитый тёсом в «ёлочку», с широкими окнами в затейливой резьбе, с застеклённой верандой. Приветливым, весёлым был этот дом.
   Трудно обустраивалась деревня после разрухи. А природа буйствовала, ликовала, словно торопилась вернуть былую красу израненной, одичавшей земле. В первую же мирную весну, на диво всем, вдруг ожили срубленные фашистами Семёновы тополя. От каждого пня брызнули бодрые побеги, омытые тёплыми грозовыми дождями, гонко пошли в рост. Как-то незаметно они вымахнули богатырски ввысь, раскинули пышные кроны с изумрудной листвой. Каждому у нас любы эти пригожие, курчавые деревья. Не только полезностью своей, а скорее упорством, жизнелюбием они заслужили особое уважение у людей, их берегут, о них заботятся.
   Уютную рощу облюбовала молодёжь для своих гуляний. Тут собираются колхозники на сходки и просто так, посидеть вечерком под густыми ветвями, в прохладной духовитой тени, потолковать о жизни.
   С какой бы стороны ни шёл, ни ехал к нам в Заречье, издалека приветливо манит, ласкает взгляд весёлый зелёный островок среди полей, от которого разбегаются двумя порядками добротные дома под светлыми, волнистыми шиферными крышами, с телевизионными антеннами.
   Давно уже нет Семёна, но он как живой среди сельчан. Живут, радуются жизни и радуют собой людей его зелёные питомцы. В разговорах частенько можно услышать приветливое «Семёновы тополя». Добрую память оставил человек о себе. Она живуча, как эти победившие смерть деревья.