Рождественское чудо

   Уже больше года Мерцаловы жили в подземелье, где были закоптелые, плачущие от сырости стены. Здесь стоял настоящий запах нищеты: керосиновый чад, запах грязного белья и крыс. В углу на грязной постели лежала семилетняя девочка, её лицо горело, дыхание было затруднено. Рядом с постелью, в люльке, привешенной к потолку, кричал, надрываясь и захлёбываясь, грудной ребёнок. Худая женщина с усталым, точно почерневшим от горя лицом, стояла на коленях около больной девочки, подталкивая локтем качающуюся колыбель.
   Два мальчика вернулись домой с улицы. После всего, что они видели там, после праздничного ликования, которое они чувствовали всюду, их маленькие детские сердца сжались от острого, недетского страдания. Был канун Рождества. Прекрасные магазины, сияющие ёлки, праздничное оживление толпы, разрумяненные морозом смеющиеся лица – всё очаровало детей. Они долго стояли перед великолепной витриной, где возвышались горы апельсинов, пирамиды мандаринов, нежно золотившихся сквозь окутывающую их папиросную бумагу. На блюдах, разинув рты, лежали копчёные и маринованные рыбы. А ниже, окружённое гирляндами колбас, красовалось розоватое сало.
   Мерцалов, глава семьи, потерявший работу по болезни, весь день был занят тем, что пытался найти несколько копеек на лекарство дочке. Он обегал полгорода и теперь бесцельно брёл по улице, имея неудержимое желание бежать куда попало, чтобы только не видеть молчаливого отчаяния голодной семьи. Незаметно для себя он очутился в центре города, у ограды сада. Пройдя длинную аллею лип, занесённых снегом, он опустился на низкую садовую скамейку.
   Тут было тихо и торжественно. Деревья дремали в неподвижном величии. Глубокая тишина и великое спокойствие пробудили в отцовской душе жажду такого же спокойствия и тишины. Рядом присел старик небольшого роста, в тёплой шапке, меховом пальто. Завязалась беседа, и через некоторое время Мерцалов, страшно волнуясь и спеша, передал свою историю. Незнакомец слушал, не перебивая, пристально заглядывая в его глаза, будто желая проникнуть в глубь этой наболевшей, возмущённой души. Наконец он юношеским движением вскочил со своего места. И через десять минут они входили в подвал.
   Незнакомец осмотрел ребёнка, выписал лекарство и перед уходом оставил несколько крупных купюр. В тот же вечер Мерцалов узнал имя чудесного доктора. На аптечном пузырьке было написано: «По рецепту профессора Пирогова».
(335 слов)

По А. Куприну