В истории мировой литературы нет второго писателя, у которого работа над художественным словом была бы так неразрывно соединена с потребностью закрепить тут же, на листе, среди создаваемых стихов или прозы, проносящиеся через сознание графические облики людей, зверей, природы, вымышленных существ. У Пушкина это был двуединый процесс; ни у кого другого из его больших и малых собратьев такого соединения не было. Чьи бы черновики мы ни взяли – Бальзака или Толстого, Гёте или Гюго, Флобера или Достоевского, Теккерея или Лермонтова, Гофмана или Бодлера, – ни у одного из них нет этой пушкинской естественной, самопроизвольной связи между рождением слова и появлением рисунка. Рисунки Пушкина совсем не профессиональны. Они возникают под его пером постоянно и щедро. Это верные спутники его труда. Когда он пишет, он рисует. Рисунки не десятками, а сотнями покрывают его рукописи.
Иной графики у Пушкина нет. Она вся «черновая» – такая же, как текст, среди которого она возникает. Она сделана для себя. Она появлялась в те минуты, когда мысль была крепко занята и рука сама собой чертила по бумаге. Пушкинский рисунок – дитя пауз и раздумий поэтического труда.
(176 слов)
По А. Эфросу