У околицы села, весь в кучевых облаках и отражённом камыше, лениво курился пруд. Пышнее кучевых облаков зелёными клубами поднимались из земли цветы. Они были стары и огромны. Внутри них была труха, но ещё хватало сил тянуть, поднимать на подоблачную высоту земные соки. Одна ветла упала в пруд, и теперь по ней можно было ходить. В большом пруду она потерялась, утратила своё горделивое величие: её хватило только на то, чтобы достать верхушкой до того места, где кончались прибрежные камыши и начиналось чистое зеркало воды. Словно брызги от рухнувшей в воду ветлы, взметнулись вверх от лежачего трухлявого ствола зелёные молодые побеги.
Прочные дощатые мостки с перильцами уходили от берега на глубину, при которой не видно дна, хотя мне никогда не приходилось встречать пруда со столь чистой, прозрачной водой. Это не мешало, впрочем, водиться тут всякой живности.
(134 слова)
По В. Солоухину