В 1912 году Владимир Галактионович Короленко жил в Петербурге, и я заходил к нему изредка. Особенно запомнилась мне встреча с ним одиннадцатого мая. Никогда я не видел его таким переутомлённым, как будто напрочь истощившим все жизненные силы.
Несмотря на не проходящую в продолжение многих дней усталость, он всё же нашёл в себе силы позировать Репину. Репин встретил его шумно, радостно и тотчас же, в течение первых десяти минут, усадив его на поставленное невдалеке от камина невысокое креслице, нашёл для него очень экспрессивную, непринуждённую позу. Вслед за тем с обычной своей творческой страстью художник стал быстро изображать на холсте и его курчавые волосы, и его пронзительные, необыкновенно живые глаза. Не в застылой академической позе возникал перед нами писатель на «крупнозернистом» холсте – нет, он был весь в движении: казалось, он присел на минуту рассказать о чём-то увлекательном, но расскажет и вмиг встанет точь-в-точь как странник с сумкой через плечо, потихоньку продвигаясь навстречу неизведанному. Сейчас он присел ненадолго, и в динамическом наклоне всего корпуса, в выражении рук и лица чувствуется, что он не один, что его окружают люди, которые слушают его с живейшим сочувствием.
Добиваясь типичности, Репин отмёл, как случайные, следы утомления и озабоченности, которые были в то время на этом лице. На портрете лицо бодрое, без тени уныния.
Лишь только Репин усадил его в нужную позу, он, Короленко, сразу же стал рассказывать нам о своей жизни в Румынии, о своей поездке в Америку, о Сибири, об Анненском, о художнике Ярошенко, о Горьком, о Чехове; все мы слушали его с нескрываемым восхищением.
Репин, добившись гармонии красок, так и изобразил Короленко в позе оживлённого рассказчика. С тех пор прошло уже больше полувека, но и сейчас стоит мне только взглянуть на портрет Короленко, воспроизведённый во многих изданиях, и портрет враз начинает звучать, как будто Репин вместе с человеком запечатлел на холсте его голос. Я не только отчётливо вижу Короленко, но и отчасти слышу его мягкую, южную, образную, богатую жизненным юмором речь. Эта иллюзия настолько приближена к действительности, что, кажется, ещё чуть-чуть – и портрет оживёт.
(332 слова)
По К. Чуковскому