Полесье приняло нас в свои недра. С окраины, ближе к лугу, росли берёзы, осины, клёны и дубы; потом они стали реже попадаться, сплошной стеной надвинулся густой ельник; далее закраснели голые стволы сосенника, а там опять потянулся смешанный лес, заросший снизу кустами орешника, черёмухи, рябины и крупными сочными травами. Солнечные лучи ярко освещали верхушки деревьев и, рассыпаясь по ветвям, лишь кое-где достигали до земли побледневшими полосами и пятнами. Птиц почти не было слышно: они не любят больших лесов; только по временам раздавался заунывный, троекратный возглас удода да сердитый крик ореховки или сойки; молчаливый, всегда одинокий сиворонок перелетел через просеку, сверкая золотистою лазурью своих красивых перьев. Иногда деревья редели, расступались, впереди светлело, тарантас выезжал на расчищенную песчаную поляну; жидкая рожь росла на ней грядами, бесшумно качая свои бледные колоски; невидимый ручеёк мирно болтал переливчатыми и гулкими звуками, как будто втекая в пустую бутылку; а там вдруг дорогу перегораживала недавно обрушившаяся берёза, и лес стоял кругом до того старый, высокий и дремучий, что даже воздух казался спёртым. Местами просека была вся залита водой; по обеим сторонам расстилалось лесное болото, всё зелёное и тёмное, всё покрытое тростниками и мелким ольшаником; утки взлётывали попарно, и странно было видеть этих водяных птиц, быстро мелькающих между соснами.
(201 слово)
По И. Тургеневу