Дни были невыносимо жаркие, но в небольшом дубовом лесочке стояла живительная свежесть. Упругие глянцевитые листья молодых дубков свежи, как будто их только что обмакнули в зелёный воск. Из-под пёстрой трафаретной листвы папоротников глядит ярко-красная волчья ягода и опавшие жёлуди. Вверху блещет сухая орешина, вся золочённая светом, на тёмно-коричневой торфянистой почве в изобилии произрастают целые семьи грибов. Кругом сонное царство, только стрекочут в траве неугомонные кузнечики да тащат соломинки смышлёные работящие муравьи. Из чащобы на опушку выскочил полинялый заяц, но, сделав прыжок, тотчас же решил пойти на попятную и бросился наутёк.
Высоко в небе плавает ворон. Вот долетает издали, как брошенная горстка гороха, грустный вороний крик. Что он высматривает оттуда? Может быть, он устал парить в поднебесье и хочет этой студёной воды из ручья? А вот издалека послышалось словно пение жаворонка.
И вдруг слышится тяжёлый грохот. Опять удар, нива заколебалась, и по ней полоснуло холодом. К чёрной туче, которой заслонены восток и юг, книзу мало-помалу присоединяются тучки поменьше. По верхнему краю тучи, которая кажется непроглядной, блеснула огненная нить серебряной молнии. Вихрь свистнул, защёлкал, и по бурому полю зреющей ржи заблистали причудливые светлые пятна.
И вдруг тихо. Ни молний, ни ветра. Вот и недавно реявший ворон, бросившись вниз, закопошился в посеребренной листве дуба. На траву упали первые тяжёлые капли, и барабанщик-дождь пустился вовсю.