Десятого марта с вечера пал над Гремячим Логом туман, до утра с крыш куреней журчала талая вода, с юга, со степного гребня, шёл тёплый и мокрый ветер. Первая ночь, принявшая весну, стала над Гремячим, окутанная чёрными шелками наплывавших туманов, тишины, овеянная вешними ветрами. Поздно утром взмыли порозовевшие туманы, оголив небо и солнце, с юга уже мощной лавой ринулся ветер; стекая влагой, с шорохом и гулом стал оседать крупнозёрный снег, побурели крыши, чёрными пятнами покрылась дорога; а к полудню яростно всклокоталась светлая, как слёзы, нагорная вода и бесчисленными потоками устремилась в низины, в сады, омывая горькие корневища вишенника, топя прибрежные камыши.
Дня через три уже оголились доступные всем ветрам бугры, промытые до земли склоны засияли влажной глиной, нагорная вода помутилась и понесла на своих вскипающих волнах жёлтые шапки пышно взбитой пены, вымытые хлебные корневища, сухие выволочки с пашен.
В Гремячем Логу вышла из берегов речка. Откуда-то с верховьев её плыли источенные солнцем голубые льдины. На поворотах они выбивались из русла, кружились и тёрлись, как огромные рыбы на нересте. Иногда струя вымётывала их на берег, а иногда льдина, влекомая впадавшим в речку потоком, относилась в сады и плыла между деревьями, со скрежетом налезая на стволы, круша садовый молодняк, раня яблони, пригибая густейшую поросль вишенника.
За хутором призывно чернела освобождённая от снега зябь. Взвороченные лемехами пласты тучного чернозёма курились на солнце паром. Великая благостная тишина стояла в полуденные часы над степью. Над пашнями – солнце, молочно-белый пар, волнующий выщелк раннего жаворонка да манящий клич журавлиной стаи, вонзающейся грудью построенного треугольника в густую синеву безоблачных небес. Над курганами, рождённое теплом, дрожит, струится марево; острое зелёное жало травяного листка, отталкивая прошлогодний отживший стебелёк, стремится к солнцу. Высушенное ветром озимое жито словно на цыпочках поднимается, протягивая листки навстречу солнечным лучам. Но ещё мало живого в степи, не проснулись от зимней спячки сурки и суслики, в леса подался зверь, изредка пробежит по старику бурьяну полевая мышь да пролетят разбившиеся на брачные пары куропатки.
По М. Шолохову