Ненастная ночь

   Время потихоньку приближалось к ночи. Дьячок Савелий сидел у себя в церковной сторожке, которая расположилась вплотную к ограде, и единственное её окно выходило в поле. На дворе было ненастно. Что-то бешеное, злобное, но глубоко несчастное яростно металось вокруг дома и неистово старалось ворваться вовнутрь. Беспрестанно стуча в окна и по крыше, настежь распахивая двери, безжалостно царапая стены, оно то угрожало, то умоляло, а то утихало ненадолго и потом с радостным, предательским воем вмиг врывалось в печную трубу, но тут поленья враз вспыхивали, а огонь, как цепной пес, со злобой нёсся навстречу врагу, вследствие чего начиналась отчаянная борьба, а после неё рыдания, ни на что не похожий визг, жуткий рёв. В поле же в продолжение всего вечера была сущая война. Трудно было понять, кто кого сживал со света и ради чьей погибели заварилась в природе такая сумасшедшая каша, но, судя по неумолкаемому зловещему гулу, кому-то приходилось очень несладко. Какая-то сверхъестественная, поистине фантастическая сила в течение нескольких часов кряду гонялась вперегонки с ураганным ветром за кем-то по полю, бушевала в лесу и срывала черепицу с крыш, озлобленно стучала кулаками по окну, метала и рвала, а что-то побеждённое втихомолку выло и плакало. По всей пустынной белоснежной равнине сплошь стлалась позёмка, а грустный плач поочерёдно раздавался то посередине поля, то за не прикрытым ставнями окном, то на крыше, то в печке. В нём звучал не призыв на помощь, а тоска, сознание того, что уже чересчур поздно и спасения нет. Снежные сугробы ещё накануне подёрнулись тончайшей ледяной коркой, отчего всё блестело и переливалось наподобие драгоценной белоснежной парчи. На сугробах и на деревьях потихоньку дрожали бриллиантовые слёзы, по дорогам и тропинкам разливалась небольшая речонка из грязи и подтаявшего снега. Одним словом, на дворе была оттепель, но небо сквозь чёрно-синюю ночь не видело этого и что есть силы по-прежнему сыпало на измученную землю новые хлопья снега. А ветер кружил точь-в-точь как заблудившийся странник. Он не давал этому снегу ложиться на землю и кружил его в потёмках, не останавливаясь ни на секунду.
   Во всём этом слышались и злобствующая тоска, и неудовлетворённая ненависть, и оскорблённое бессилие того, кто когда-то привык к победам…
(345 слов)

По А. Чехову