Муравейное братство

   Старший брат Николенька был на шесть лет старше меня. Он был удивительный мальчик и потом удивительный человек. Воображение у него было такое, что он мог рассказывать сказки, истории с привидениями или юмористические истории без остановки и запинки, целыми часами и с такой уверенностью в действительность рассказываемого, что забывалось, что это выдумка.
   Если он не рассказывал и не читал (он читал чрезвычайно много), то рисовал. Рисовал он почти всегда чертей с рогами, закрученными усами. Рисунки эти тоже были полны воображения и юмора.
   Так вот он-то объявил нам, что у него есть тайна, благодаря которой, когда она откроется, все люди сделаются счастливыми: не будет ни болезней, никаких неприятностей, никто ни на кого не будет сердиться, и все будут любить друг друга, все сделаются муравейными братьями. И я помню, что слово «муравейные» особенно нравилось, напоминая муравьёв в кочке.
   Мы даже устроили игру в муравейные братья, которая состояла в том, что мы садились под стулья, загораживая их ящиками, завешивая платками, и сидели там, в темноте, прижимаясь друг к другу. Я, помню, испытывал особенное чувство любви и умиления и очень любил эту игру.
   Муравейное братство было открыто нам, но главная тайна о том, как сделать, чтобы все люди не знали никаких несчастий, никогда не ссорились и не сердились, а были бы постоянно счастливы, эта тайна была, как он нам говорил, написана им на зелёной палочке, и палочка эта зарыта у дороги на краю оврага Старого Заказа. Кроме этой палочки была ещё какая-то Фанфаронова гора, на которую, по его словам, он может отвести нас, если только мы исполним все положенные для того условия. Во-первых, нужно стать в угол и не думать о белом медведе. Помню, как я становился в угол и старался, но никак не мог не думать о белом медведе. Второе условие, я помню, какое-то очень трудное – пройти, ни разу не оступившись, по щёлке между половицами, а третье лёгкое – в продолжение года не видеть зайца, всё равно какого: живого, или мёртвого, или жареного. Потом надо поклясться никому не открывать этих тайн.
   У того, кто исполнит эти условия и ещё другие, более трудные, одно желание, какое бы то ни было, будет исполнено. Мы должны были сказать наши желания. Серёжа пожелал уметь лепить лошадей и кур из воска, Митенька пожелал уметь рисовать, как живописец, большие картины. Я же ничего не мог придумать, кроме того, чтобы уметь рисовать маленькие картины. Всё это, как это бывает у детей, очень скоро забылось, и никто не поднялся на Фанфаронову гору. Но я помню ту таинственную важность, с которой Николенька посвящал нас в эти тайны, и тот трепет перед удивительными вещами, которые нам открывались.
   В особенности же оставило во мне сильное впечатление муравейное братство и таинственная зелёная палочка, которая должна осчастливить всех людей.
   Идеал муравейных братьев, льнущих любовно друг к другу, только не под двумя креслами, завешанными платками, а под всем небесным сводом всех людей мира, остался для меня. И как я тогда верил, что есть зелёная палочка, на которой написано то, что должно уничтожить всё зло в людях и дать им великое благо, так я верю и теперь, что есть эта истина и что будет она открыта людям и даст им то, что она обещает.
(516 слов)

По Л. Толстому