Мудрый совет

   В 1924 году я прожил все лето под Ефремовом, в деревушке Богово. Шёл седьмой год революции, но внешних перемен пока что было ещё не так много.
   Все те же лысоватые овсяные поля сухо шелестели за околицами, и по ним гулял волнами ветер. Все те же грудные дети в линялых грязных чепчиках лежали в зыбках, облепленные мухами. В базарные дни гремели по большаку телеги, и бабы в онучах тряслись на них и пели визгливыми и притворно весёлыми голосами разухабистые песни. И сонно шумела у сгнившей плотины небольшая река Красивая Меча.
   Пожив в Богове, я узнал, что недалеко от Ефремова сохранилась усадьба отца Лермонтова, где в рассохшемся доме висит на стене пыльный походный сюртук поэта. Говорили, что Лермонтов останавливался в отцовском доме, когда проезжал на Кавказ, в ссылку. Узнал, что на берегах Красивой Мечи охотился Иван Сергеевич Тургенев, а в Ефремове бывали Чехов и Бунин. Но всё это относилось к прошлому. Я же хотел найти черты настоящего, найти людей, связанных с новым временем.
   Но, как нарочно, в Богове не было даже ни одного участника гражданской войны – никого, кто был бы свидетелем недавних событий. И тоже, как будто нарочно, в деревне жил какой-то отставной полковник, судя по рассказам, человек одинокий и молчаливый. Почему поселился в Богове, никто мне не мог объяснить.
   – Живёт и живёт, – говорили крестьяне. – Зла пока что не делает. Снял избу, сам себе варит картоху да от зари до зари сидит с удочкой на речке. Что с него взять – человек престарелый.
   – Чего же он здесь живёт?
   – А шут его знает! Спрашивать его про это вроде как неудобно. Приехал в летошнем году и остался на жительство. Сторона у нас тихая. Ему, бывшему офицеру, тут, конечно, беспокойства поменьше. Сами знаете, офицер теперь вроде как ящурный. Каждый норовит его стороной обойти.
   Встретился я с этим отставным полковником на Красивой Мече около мельничной плотины.
   Был хмурый холодноватый день, какие иногда выдаются среди лета. Рыхлые облака ползли над землей, и из них нехотя падали капли дождя. Потом дождь стих.
   Я пришёл на мельничный омут ловить рыбу. На бревне около плотины сидел худой старик с длинной седой бородой, в старой офицерской шинели и серой кепке. Вместо золочёных форменных пуговиц к шинели были пришиты обыкновенные чёрные пуговицы, как на бабьих сапогах.
   Старик курил трубку, сделанную из колена газовой трубы. Она, должно быть, очень тяжёлая. Когда старик выбивал её о бревно, то звук был такой, будто он вколачивает гвозди.
   Ловил старик на одну удочку и первое время не обращал на меня внимания.
   Я же ловил на три удочки, и потому у меня рыба всё время срывалась. Пока я менял червя на одной удочке, на другой, как назло, обязательно клевало. Я хватался за неё, но было уже поздно, и я вытаскивал из воды только обрывок червя. Старик же время от времени неторопливо вываживал серебристого цвета больших и толстых плотиц.
   Он неодобрительно покашливал, поглядывая на мою возню с удочками. Она его, видимо, раздражала. Наконец он не выдержал и сказал:
   – Ловить следует, молодой человек, на одну удочку. Для душевного равновесия. А так вы только нервы себе испортите.
   Я послушался его, смотал две удочки и начал ловить на одну. Тотчас же я вытащил крупного окуня. Старик усмехнулся.
   – Видите! – сказал он. – По трём мишеням сразу из трёх винтовок не стреляют, а преимущественно мажут. Вот вы и мажете так безбожно, что обидно смотреть.
(540 слов)

По К. Паустовскому