Найти на сайте: параметры поиска

Увага!!! Невялікія апавяданні і вершы пададзены ў поўным варыянце.



Мать (По Е. Пермитину)

   Моя мать родилась в сибирской деревне. Долгая и тоскливая зима в переполненной народом, телятами и поросятами душной избе с детства заронила у неё любовь к весне. Породила жажду первой заметить, почувствовать хотя бы отдалённые её признаки, изощряла её слух и глаз слышать и видеть то, чего не видят и не слышат другие. С детства большой радостью стали для неё родные леса, поля и всё живое в них.
   Помню, как-то ранней весной отец взял её и меня на пашню, где он собирался засеять уже вспаханную десятину пшеницей. На меже он распряг лошадь и пустил её на выпас. Из блёклой прошлогодней травы, из-под самых ног отца, взлетел жаворонок и, трепеща крылышками, точно по незримым ступеням, поднялся в голубую высь. Отец, кажется, и не заметил жаворонка. Но мать!
   – Смотри! Смотри, Алёша! Чуть покрупней воробья, а большекрылый. Потому и трепетун неустанный.
   После её слов я тоже отметил, что, действительно, у жаворонка крылья в сравнении с туловищем и длинны, и широки. И тогда же подивился её зоркости.
   Много времени прошло с тех пор, но и сейчас я вижу поднятое её радостное лицо, её глаза, всю её восторженно-напряжённую фигуру, когда она слушала переливчато-хрустальное урчание, нёсшееся из поднебесья.
   Солнце заливало голые, дымившиеся парком поля, а мать всё стояла и слушала. Возможно, она уже и не видела самого певца, а только слышала радостный его голосок, чувствовала ту же радость в своём сердце.
   А сколько нужды и горя выпало на долю матери, потерявшей семерых взрослых детей!
   И всё же глаза её оставались незамутнёнными до глубокой старости, свидетельствующими о душевной ясности, лицо свежим, свободным от морщин. Способность радоваться, чутко улавливать красоту родной земли дарована далеко не всем людям. «Дурак и радость обратит в горе, а разумный и в горе утешится», – говорила она.
   Лицо матери, как подсолнечник к солнцу, всегда было обращено к радости, к деянию добра. Я был убеждён, что мать обладала особым талантом доброты и обострённым ощущением природы, которые она все время бессознательно пыталась привить нам, детям. И сам я также жадно начинал смотреть на дерущихся воробьёв, слушать писк синиц, с волнением ждать первой капели с крыш. Каждый «воробьиный шажок» весны торжествовался как победа. Слова матери глубоко западали в память, трогали какие-то незримые струны души, оберегали нас от тысячи тысяч пагубных соблазнов, бились в наших сердцах неиссякаемым подспудным родником.
   – Немало людей, дети, живут злобой, корыстью, завистью. Не радуются ни весне, ни птичьему звону, и оттого глаза у них мутные, тусклые. Слепцы они, а со слепого какой же спрос?
   А как сделать, чтобы всем жить было радостно, она не знала. И видела источник радости в окружающей её природе. Любовь к природе, радостное любование ею было заложено в ней от рождения, как в певчей птице. Мать не представляла иной силы, способной так чудодейственно окрылять человеческую душу, и поражалась, как другие не понимают этого.
(453 слова)

По Е. Пермитину