Извозчик

   Выпал снег, и затянулась надолго зима со своими трескучими морозами, ветреными ночами и гигантскими сугробами. Не люблю я зимы и не верю тому, кто говорит, что любит её. Ненастно на улице, чересчур дымно в комнатах, промокают ноги в калошах; даже в безветренный день кажется, что холод пронизывает насквозь. То суровая, как свекровь, то плаксивая, как балованный ребёнок, со своими серебряными лунными ночами, бешеными тройками, охотой, концертами и роскошными балами, зима вскорости надоедает.
   Грустные вечерние сумерки сплошь покрывают замёрзший город, невдалеке слышится непонятный для человеческого уха шорох и неясные звуки, отдалённо напоминающие чей-то невнятный шёпот. Крупный мокрый снег лениво кружится посередине улицы и тонким мягким пластом ложится на крыши, лошадиные спины, плечи, шляпы и шапчонки. Зажжённые никому не известным человеком фонари стоят выровненными рядами наподобие сторожевых. С краёв крыш угрожающе свисают громадные сосульки.
   Извозчик Иван Потапов точь-в-точь как привидение. Он согнулся в три погибели и совершенно неподвижно сидит на козлах. Упади на него целый сугроб, то и тогда бы, кажется, он не счёл необходимым стряхнуть с себя снег.
   Его лошадёнка тоже почти недвижима. Она, по всей вероятности, погружена в мысль. Кого оторвали от плуга, от привычных тёмно-серых картин и вмиг бросили сюда, в этот омут, наполненный чудовищными, сверхъестественными огнями, жутким грохотом и вразнобой бегущими людьми, тому нельзя не думать.
   Иван и его лошадёнка не двигаются с места в течение нескольких часов.
   Выехали они со двора тотчас же после полудня, и в продолжение всего этого времени нет работы. Но вот на город мало-помалу спускается вечерняя мгла, деревья покрывает распушенная, отчасти колючая изморозь. Бледность уличных огней в открытую уступает своё место живой краске, и уличная суматоха становится наполовину оживлённее. Наконец раздаётся крик: «Извозчик! На Выборгскую!», и Иван вздрагивает и сквозь ресницы, напрочь облепленные снегом, видит военного в шинели с капюшоном. Сонное оцепенение враз спадает, и лошадь неуверенно трогается с места.
   Получив двугривенный, Иван долго глядит вслед своему пассажиру, потихоньку исчезающему в тёмном подъезде. Снова он одинок. Утихшая ненадолго тоска появляется вновь и распирает грудь ещё с большей силой.
   Глаза Ивана тревожно всматриваются в даль: не найдётся ли из этих тысяч людей, идущих бок о бок в толпе, хоть один, который выслушал бы его? Но толпы бегут, не замечая ни его, ни тоски.
   Наконец Иван, не выдержав, начинает говорить с лошадью. Лошадёнка жуёт, слушает и дышит на руки своего хозяина. Наконец-то нашлось существо, способное выслушать исстрадавшегося человека! Иван по-настоящему увлекается и рассказывает всё.
(412 слов)

По А. П. Чехову