Несколько лет я прожил в есенинских местах вблизи Оки.
То был огромный мир грусти и тишины, слабого сияния солнца и разбойничьих лесов.
По ним раз в несколько дней прогремит по гнилым гатям телега, да порой в окошке низкой избы лесника мелькнёт девичье лицо.
Надо бы остановиться, войти в избу, увидеть сумрак смущённых глаз – и снова ехать дальше в шуме сосен, в дрожании осенних осин, в шорохе крупного песка, сыплющегося в колею. И смотреть на птичьи стаи, что тянутся в небесной мгле над лесом к тёплому югу. И сладко тосковать от ощущения своей полной родственности, своей близости этому дремучему краю. Там бьют из болот прозрачные ключи, и невольно кажется, что каждый такой ключ – родник поэзии, и это действительно так.
Зачерпните в жестяную кружку воды из такого родника, сдуйте к краю красноватые листочки брусники и напейтесь воды, дающей молодость, свежесть, вечное очарование родной стороне, и вы уверитесь, что только небольшая доля этой поэзии выражена в стихах таких поэтов, как Есенин. Всё же её несметные богатства ещё скрыты и ждут своего часа.
(171 слово)
По К. Паустовскому