Пока отсыпался Юрий Андреевич, весна, как повелось издавна, заново расплавляла и перетапливала всю ту неподъемную массу снега, что выпала в Москве в день отъезда и продолжала падать всю дорогу; весь тот снег, который они в продолжение суток рыли и раскапывали в Усть-Немде и который совершенно невообразимыми и толстыми пластами лежал на тысячевёрстных пространствах, должен был превратиться в потоки воды.
Первое время снег подтаивал изнутри, исподволь, потихоньку, как будто скрываясь от невидимого врага. Когда же половина богатырских трудов была сделана, их стало невозможно более скрывать, вследствие чего никем не понятое чудо враз вышло наружу. Из-под сдвинувшейся набок снеговой пелены стремительно выбежала вода и зашумела наподобие гигантского поезда. Непроходимые лесные трущобы вскорости встрепенулись как-то по-новому. Всё в них мало-помалу пробудилось.
Воде было где разгуляться. Она летела вниз молниеносно, с какой-то сверхъестественной силой, прудила пруды, разливалась вширь. Скоро тёмно-зелёная чаща, устланная ковриками ещё не растаявшего снега, сплошь наполнилась её яростным гулом, дымом и чадом. По лесу в течение целого дня, не останавливаясь ни на секунду, фантастическими серебряными змеями расползались потоки, увязали и грузли в снегу, теснившем их беспорядочное движение, с шипением текли по располагающимся поодаль равнинам и, обрываясь вниз, с разбегу рассыпались водяной пылью. Обновлённая земля влаги уже больше не принимала. Её с головокружительных высот, почти с облаков пили своими корнями вековые ели, у подошв которых сбивалась в клубы обсыхающая бело-бурая пена.
Весна ударяла хмелем в голову неба, оно мутилось точь-в-точь как от угара, покрываясь свинцовыми облаками. Над лесом плыли стаи туч с отвисающими краями, через которые скачками низвергались тёплые, землёй и долгожданной весной пахнувшие ливни, напрочь смывавшие с утомлённой земли последние куски пробитой чёрной ледяной брони.
Юрий Андреевич проснулся, подтянулся к квадратному оконному люку, из которого вынули раму, подпёрся локтем и стал слушать шорох и шёпот рождающейся весны.
(287 слов)
По Б. Пастернаку