Вдруг перед нами появился громадный, как мне тогда показалось, мужчина в модном заграничном костюме, просторном и вместе с тем удивительно хорошо сидящем на его плотном теле, в блестящих штиблетах, с коротко остриженной, большой, круглой, по-бычьи опущенной головой. Его голубые бычьи глаза выпукло и грозно глядели на меня и на тётю из-под стёкол наимоднейшего парижского пенсне, золотого с пружиной. Это был сам Дюбуше, спустившийся к нам как некое божество. Тётя начала быстро и пространно объяснять, при каких обстоятельствах произошла катастрофа, и, ломая пальцы, умоляла великого хирурга сделать операцию лично, не доверяя своим ординаторам. «Чего бы это ни стоило, чего бы это ни стоило», – повторяла она, и нос её на самом кончике покраснел, как клубничка. Но Дюбуше не обратил на неё внимания. Я не уверен даже, что он её вообще заметил.
(129 слов)
По В. Катаеву