Каждый день гудит завод. Сначала очень рано, в дремучие три часа ночи, когда дворники, водители трамваев и одинокие пешеходы прощупывают пустынные дикие улицы осторожными шагами и, покорные судьбе и неумолимому рабочему графику, идут навстречу занимающейся заре. Для них первый гудок – ободряющий, дружеский, победный, как пионерский горн. Шестичасовой – демократичный, призванный потолкать тебя в бочок. Если же ты встаёшь под семичасовой, то, значит, либо работа у тебя рядом, либо кто-то из семьи уже встал, чтобы взять на себя груз утренних забот (пользуясь случаем, передаём поклон всем мамам и бабушкам). Все прочие гудки нужны, чтобы встряхивать тебя в течение дня и напоминать о том, что время бесценно и быстротечно, но на кофе, дружбу и любовь всегда найдётся минутка.
Слава Богу, что есть наш гудок! Этот биоритм города, звук его огромного тяжёлого сердца, медленно и величественно пульсирующего где-то в недрах тёплой материнской земли. Как сердце исполинского синего кита, которое ежесекундно перегоняет тонны живой крови по тоннелям-сосудам, так гудок рассылает во все концы города крайне необходимый его обитателям сигнал, что жизнь продолжается. «Жизнь продолжается, – поёт гудок, – просыпайтесь, делайте что-нибудь, дышите, танцуйте, пойте… вы же живые!»
А ведь мы и правда – живые.
(186 слов)
По А. Фёдоровой