Трамвай лет через двадцать исчезнет, как уже исчезла конка. Я уже чувствую в нём что-то отжившее, какую-то старомодную прелесть.
Конка исчезла, исчезнет и трамвай. И какой-нибудь чудак писатель в двадцатых годах двадцать первого века, пожелав изобразить наше время, отыщет в музее былой техники столетний трамвайный вагон, жёлтый, аляповатый, с сиденьями, выгнутыми по-старинному. В музее былых одежд отыщет чёрный, с блестящими пуговицами, кондукторский мундир, а придя домой, составит описание былых улиц. Тогда всё будет ценно и полновесно. Всякая мелочь: и кошель кондуктора, и реклама над окошком, и особая трамвайная тряска, которую наши правнуки, быть может, вообразят, – всё будет облагорожено и оправдано стариной.
Мне думается, что в этом смысл писательского творчества: изображать обыкновенные вещи так, как они отразятся в ласковых зеркалах будущих времён, находить в них ту благоуханную нежность, которую почуют только наши потомки в те далёкие дни, когда всякая мелочь нашего обихода станет сама по себе прекрасной и праздничной. В те дни, когда человек, надевший самый простенький сегодняшний пиджачок, будет уже наряжен для изысканного маскарада.
(165 слов)
По В. Набокову