Тёплый безветренный день угас. Только далеко на горизонте небо ещё рдело багровыми полосами, точно оно было вымазано широкими ударами огромной кисти, омоченной в кровь. На этом странном и грозном фоне зубчатая стена хвойного бора отчетливо рисовалась грубым, тёмным силуэтом. Кое-где торчавшие над ней прозрачные круглые верхушки голых берёз, казалось, были нарисованы на небе лёгкими штрихами нежной зеленоватой туши. Чуть-чуть выше розовый отблеск гаснущего заката переходил в слабый оттенок выцветшей бирюзы.
Воздух ужо потемнел, и в нём с той мягкой и приятной ясностью, которую можно наблюдать только ранней весной, по вечерам, выделялся ствол каждого дерева, выделялась каждая веточка. Слышалось иногда, как густым басом гудит, пролетая где-то очень близко, невидимый жук и как он, сухо шлёпнувшись о какое-то препятствие, сразу замолкает. Кое-где сквозь чащу деревьев мелькали серебряные нити лесных ручейков и болотец.
Лягушки заливались в них своим торопливым, оглушительным криком; жабы вторили им более редким, мелодическим уханьем. Иногда над головой пролетала с пугливым кряканьем утка да слышно было, как с громким и коротким блеянием перелетает с места на место бекас-баранчик.
(170 слов)
По А. Куприну