Потеря

   Бим очень долго бежал. И наконец, еле переводя дух, упал между рельсами, вытянув все четыре лапы, задыхаясь и тихонько скуля от безысходности. Надежды не оставалось уже никакой. Ему уже не хотелось никуда идти, да он и не смог бы, ничего не хотелось, даже жить не хотелось.
   Когда собаки теряют последнюю надежду, они умирают естественно: тихо, без ропота, в страданиях, неизвестных миру. Не дело Бима и не в его способностях понять, что если бы не было надежды совсем, ни одной её капли на земле, то все люди тоже умерли бы от горького отчаяния. Для Бима всё было проще: очень больно внутри, а друга нет, и всё тут.
   Нет на земле ни единого человека, который слышал бы, как умирает собака. Собаки умирают молча.
   Ах, если бы Биму сейчас несколько глотков воды! А так, наверное, он не встал бы никогда, если бы...
   Подошла женщина. Сильная, большая женщина. Видимо, она сразу подумала, что Бим уже мёртв, потом наклонилась над ним, став на колени, и прислушалась: Бим ещё дышал. Он настолько ослабел со времени прощания с другом, что ему, конечно, нельзя было устраивать такой прогон, какой он совершил за поездом, – это безрассудно. Но разве имеет значение в таких случаях разум, даже у человека!
   Женщина взяла в ладони голову Бима и приподняла:
   – Что с тобой, собачка? Ты что, Чёрное ухо? За кем же ты так бежал, горемыка?
   У этой грубоватой на вид женщины был тёплый и спокойный голос. Она спустилась под откос, принесла в брезентовой рукавице воды, снова приподняла голову Бима и поднесла рукавицу, смочив ему нос. Бим лизнул воду. Потом, в бессилии закачав головой, вытянул шею, лизнул ещё раз. И стал лакать. Женщина гладила его по спине. Она поняла всё: кто-то любимый уехал навсегда, а это страшно, тяжко до жути провожать навсегда, это всё равно что хоронить живого.
   Она каялась Биму:
   – Я вот – тоже... И отца, и мужа провожала на войну. Видишь, Чёрное ухо, старая стала, а всё не забуду. Я тоже бежала за поездом и тоже упала и просила себе смерти. Пей, мой хороший, пей, горемыка.
   Бим выпил из рукавицы почти всю воду. Теперь он посмотрел женщине в глаза и сразу же поверил: хороший человек. И лизал, лизал её грубые, в трещинах руки, слизывая капельки, падающие из глаз. Так второй раз в жизни Бим узнал вкус слёз человека: первый раз – горошинки хозяина, теперь вот – эти, прозрачные, блестящие на солнышке, густо просоленные неизбывным горем.
   Женщина взяла его на руки и снесла с полотна дороги под откос:
   – Лежи, Чёрное ухо. Лежи. Я приду, – и пошла туда, где несколько женщин копались на путях.
   Бим смотрел ей вслед мутными глазами. Но потом с огромным усилием приподнялся и, шатаясь, медленно побрёл за нею. Та оглянулась, подождала его. Он приплёлся и лёг перед нею. – Хозяин бросил? – спросила она. – Уехал? Бим вздохнул. И она поняла.
(455 слов)

По Г. Троеполъскому