Осень (По Б. Пастернаку)

   Почти незаметно проскочил нестерпимо жаркий август, кончался по-летнему тёплый сентябрь, и бабье лето подходило к концу. Стояли ясные дни словно позолоченной осени.
   Светлая солнечная гостиная со свежевыкрашенными стенами, на которых располагались портреты и миниатюры, была залита сливочно-жёлтым светом солнца золотой осени, отличающим дни после Успения, когда по утрам нас застают врасплох первые заморозки и в пестроту и яркость ещё не сбросивших листву рощ невзначай залетают зимние синицы и сороки. Небо в такие дни кажется беспредельно высоким, и сквозь прозрачный столб воздуха между ним и землёй тянет с севера ледяной тёмно-синей ясностью. Почти сверхъестественно повышаются видимость и слышимость чего бы то ни было.
   Расстояния передают звук в замороженной звонкости чересчур отчётливо и как-то разъединённо. Заново расчищаются дали, как бы открывая вид через всю жизнь на много лет вперёд. Эту разрежённость вряд ли можно было бы вынести, если бы она не была преходяща, кратковременна, хотя и наступала исподволь, как-то исподтишка. Уж очень неуютно становилось в конце короткого осеннего дня, и ранние сумерки заставали нас врасплох своей никому не понятной, на редкость угнетающей безысходностью.
   Но пока ещё радостный свет озарял комнату, свет рано садящегося осеннего солнца, сочный, стеклянный и водянистый, как спелое яблоко.
   Доктор поднял голову и посмотрел в даль, безоблачную и необъятную.
   Действительно, сновавшие поочерёдно мимо окна загадочные птицы оказались винно-огненными листьями клёна, которые отлетали прочь, ненадолго задержавшись в воздухе точь-в-точь как поплавок на серебряной поверхности воды, и причудливо выгнутыми оранжевыми звёздами ложились в стороне от деревьев на траву газона.
   В лесу осень уже резко обозначила границу хвойного и лиственного мира. Первый сумрачной, почти непроходимой чёрной стеной щетинился в глубине, второй огненными пятнами светился в промежутках, как древний городишко с теремами с золочёными куполами, казалось, лишь недавно выстроенный в чащобе.
   Прохваченная утренними морозами земля во рву и в колеях была густо засыпана и забита сухим, мелким, как будто подстриженным никому не известным парикмахером-щёголем, в трубку свернувшимся листом опавшей ивы. Осень была насыщена ароматами этого горьковатого тёмно-коричневого листа и ещё множества других приправ. Хотелось с жадностью вдохнуть сложную пряность ледяного мочёного яблока, горькой суши, сладкой сырости и золотистого сентябрьского утра. Осень становилась всё старше и как будто мудрее, так что и человеку впору было задуматься о грядущих холодах.
(356 слов)

По Б. Пастернаку