Наш Сёмка

   Сёмка – белый хомяк с чёрными полукруглыми ушами. Его привезли в стеклянной банке из Казани подруги моей старшей сестры. Он беспрестанно кружился в банке, царапал гладкие стены и искал выход из заточения.
   На следующий день папа сколотил удобную клетку. Я постелила внутри постель из ваты, поставила посуду с крупами, хлебными крошками. Сёмка переселился в клетку и тут же приступил к наведению собственного порядка. Собрал в один угол постель, в другой угол перетаскал все запасы пищи, сложил их в кучу и прикрыл кусками ваты и газет.
   Первые дни, когда к клетке подходил кто-нибудь, Сёмка садился на задние лапы и замирал, а потом беспокойно ворочал головой. Несколько раз он кусал мне пальцы, когда я меняла постель, молоко и пищу в клетке.
   Но потом Сёмка привык, без страха залезал мне на руку и замирал в ожидании, когда я его поглажу, пощекочу. Я стала выпускать его на прогулку, но прежде заделала как следует все щели, отверстия у плинтусов пола в ванной, кухне. Сёмка всё равно догадывался, что здесь имеются лазейки, и старался вытащить оттуда что-нибудь зубами, передними лапами. Сёмка очень часто подходил к балконной двери, пытался открыть её, но не хватало силёнок. Часто кружился у входной двери квартиры, суетился, бегал, фыркал, видимо, что-то его волновало, беспокоило. Он стал понимать ласку, реагировать на обращение: иногда выбежит из-под дивана, встанет на задние лапы и замрёт, ожидая повторения своего имени. А иногда, услышав, что его зовут, убежит обратно.
   Однажды в жаркий день я вынесла клетку на балкон, чтобы Сёмка подышал воздухом, погрелся на солнце. После обеда на небе появились тёмные свинцовые тучи и пошёл град. Я в это время была у подруги, пришлось немедленно бежать домой.
   Сёмка лежал в клетке без движения, мокрый и холодный, под грудой ещё не растаявших льдинок. Я взяла его в руки, стала гладить, массировать и греть. Вскоре хомяк открыл глаза, пошевелил усами и, свернувшись калачиком, уснул на подушке.
   Однажды он затерялся в квартире, словно сквозь пол провалился. Все начали думать, что хомяку удалось сбежать, но тут мама услышала, что у двери квартиры кто-то шуршит, царапается. Я подбежала, но никого не обнаружила. Вдруг сама услышала шорох и возню в папином кирзовом сапоге. Проказник Сёмка забрался по голенищу, упал в сапог, а вылезти самостоятельно не мог.
   Стали замечать, что Сёмка без труда карабкается по плотным гобеленовым занавескам. Его всегда снимали оттуда. Но однажды никто не заметил, как он забрался на самый верх, только услышали, как он шлёпнулся с двухметровой высоты. Хомяк лежал без признаков жизни. Я чуть не расплакалась, бережно взяла его на руки, и вдруг Сёмка соскочил, напугав меня, и убежал. Мы все облегчённо вздохнули.
   В другой раз мама находилась на кухне, и там же под ногами бегал Сёмка. Я занималась уроками музыки. Мама закончила свои дела, захлопнула дверки кухонного стола, где хранились продукты. Вдруг оттуда раздался стук, и мама позвала меня. Я открыла дверцу и позвала Сёмку. Сначала показалась макаронина, а потом хомяк. Он сунул её в свой защёчный мешок, но поместилась макаронина туда лишь наполовину. Другая половина, словно ствол пушки, торчала наружу. Вот уж мы смеялись!
(496 слов)