Из-за косогора паровозной фарой выкатило солнце. В лесу стало просторно и ярко. На ослепительный снег, играющий колкими звёздочками, упали крест-накрест тени деревьев.
Лес оживился: где-то, словно спросонья, стрекотнула сорока, прочиликала налетевшая стая буроголовых гаичек, веселей застучал невидимый дятел в невидимой кузнице. Голоса юных лыжников, пёстрой ватагой высыпавших на опушку, стали громче и радостней.
Я шагнул в сторону с проторенной дорожки и, вспарывая лыжами нетронутый снег, спустился в ложбину. Казалось, спустился в тишину. Остановился под белой, как снег, берёзой. Тишина здесь и впрямь удивительная: ни ветерка, ни шороха. Но что это? Чёрной лентой в глубоком снегу струится меж черёмух забытый зимой ручеёк, позванивает стеклянным звоном. Но звон этот не только не нарушает тишины, а даже подчёркивает её. Светит солнце, звенит незамерзающий ключик, работает дятел. И где-то под глубоким снегом, в таинственной тьме и тишине теплится жизнь, зреют семена новой весны.
(142 слова)
По А. Щербакову