Мурзик

   Мы купили для рыбной ловли надувную резиновую лодку и с тех пор не знали покоя. Больше всех волновался Рувим.
   Рувим хватался за голову и жаловался на дурные сны. То ему снилось, что большая щука таскает его вместе с резиновой лодкой по озеру и лодка ныряет в воду и вылетает обратно с оглушительным бульканьем; то снился пронзительный разбойничий свист – это из лодки, распоротой корягой, стремительно выходил воздух, и Рувим, спасаясь, суетливо плыл к берегу.
   Летом, когда мы привезли лодку в деревню и испытали её, страхи не прошли, так как у лодки появился враг – щенок Мурзик.
   Мурзик был недогадлив, и потому с ним всегда случались несчастья: то его жалила оса, и он валялся с визгом по земле и мял траву, то ему отдавливали лапу.
   Но больше всего Мурзик изводил нас лаем и попытками сгрызть всё, что ему попадалось под руку.
   Грыз щенок молча и долго. Изгрызенные и замусоленные вещи он всегда сносил в чулан, где мы их и находили.
   Так он сгрыз книжку стихов и замечательный поплавок из иглы дикобраза.
   Наконец малыш добрался и до резиновой лодки. Он долго пытался ухватить её за борт, но лодка была очень туго надута, и зубы скользили. Ухватить было не за что.
   Тогда Мурзик полез в лодку и нашел там единственную вещь, которую можно было сжевать, – резиновую пробку. Ею был заткнут клапан, выпускавший воздух.
   Мы в это время пили в саду чай и не подозревали ничего плохого.
   Мурзик лёг, зажал пробку между лапами и заворчал: пробка ему начинала нравиться. Он грыз её долго. Резина не поддавалась. Только через час он её разгрыз, и тогда случилась совершенно страшная и невероятная вещь.
   Густая струя воздуха с рёвом вырвалась из клапана, как вода из пожарного шланга, ударила в морду, подняла на Мурзике шерсть и подбросила его в воздух. Щенок чихнул, взвизгнул и полетел в заросли крапивы, а лодка ещё долго свистела, рычала, и бока её тряслись и худели на глазах.
   После этого случая Мурзика наказали. Рувим нашл`пал его и привязал к забору.
   Мурзик извинялся. Завидев кого-нибудь из нас, он начинал подметать хвостом пыль около забора и виновато поглядывать в глаза. Но мы были непреклонны: хулиганская выходка требовала наказания.
   Мы скоро ушли за двадцать километров, на Глухое озеро, но Мурзика не взяли. Когда мы уходили, он долго визжал и плакал на своей верёвке около забора.
   На третий день ночью я проснулся оттого, что кто-то горячим и шершавым языком вылизывал мои щеки.
   Я поднял голову и при свете костра увидел мохнатую, мокрую от слёз Мурзикину морду.
   Он визжал от радости, но не забывал извиняться: все время подметал хвостом сухую хвою по земле. На шее его болтался обрывок разгрызенной веревки. Он дрожал, в шерсть его набился мусор, глаза покраснели от усталости и слёз.
   Я разбудил Рувима и мальчика. Мурзик подполз к Рувиму и лизнул его, будто в последний раз попросил прощения. Тогда Рувим раскупорил банку тушеной говядины и накормил Мурзика.
   Потом щенок лёг рядом с мальчиком, засунул морду к нему под мышку, вздохнул и засвистел носом.
   Во сне Мурзик тяжело вздыхал от усталости и потрясения.
   Я же думал о том, как, должно быть, страшно было такому маленькому щенку бежать через ночные леса, вынюхивая наши следы, сбиваться с пути, скулить, поджав лапу, слушать плач совы, треск веток и непонятный шум травы и, наконец, мчаться опрометью, прижав уши, когда где-то на самом краю земли слышался дрожащий вой волка.
(545 слов)

По К. Паустовскому