Весна в Полесье наступила в этом году ранняя, дружная, неожиданная. Побежали по деревенским улицам бурливые ручейки, сердито пенясь вокруг встречных каменьев и быстро вертя щепки и гусиный пух; в огромных лужах воды отразилось голубое небо с плывущими по нему круглыми, бойко крутящимися облаками; с крыш посыпались частые звонкие капли. Воробьи, стаями обсыпавшие придорожные деревья, кричали так громко и возбуждённо, что ничего нельзя было расслышать за их криком. Везде чувствовалась радостная и торопливая тревога жизни.
Снег сошёл, оставшись ещё кое-где грязными рыхлыми клочками в лощинах и тенистых перелесках. Из-под него выглянула обнажённая земля, отдохнувшая за зиму и теперь полная свежих соков, полная жажды нового материнства. Над чёрными нивами вился лёгкий парок, наполнявший воздух запахом оттаявшей земли Это был свежий, вкрадчивый и могучий запах весны, который даже и в городе узнаешь среди сотен других запахов.
Мне казалось, что вместе с этим ароматом вливалась в мою душу весенняя грусть, сладкая и нежная, исполненная беспокойных ожиданий и смутных предчувствий. Ночи стали теплее, и в их густом и влажном мраке чувствовалась незримая спешная творческая работа природы...
В эти весенние дни образ Олеси не выходил из моей головы. Мне нравилось, оставшись одному, лечь, зажмурить глаза, чтобы лучше сосредоточиться, и беспрестанно вызывать в своём воображении её то суровое, то лукавое, то сияющее нежной улыбкой лицо, её свежий голос, в котором неожиданно звучат низкие бархатные нотки.
(218 слов)
По А. Куприну