Анна Павлова

   Было морозное январское утро 1881 года, когда у бедной швеи, подрабатывающей иногда стиркой, родилась девочка. Её крестили и нарекли Анной в честь святой, праздник которой в тот день значился в церковном календаре.
   Первое воспоминание Анны – маленький деревянный домик на окраине Петербурга, где они жили вдвоём с матерью. А когда Анне исполнилось восемь лет, мать объявила, что они поедут в Мариинский театр.
   Увиденное и услышанное потрясло воображение девочки. Во втором акте группа мальчиков и девочек танцевала «Вальс цветов».
   – Хотела бы ты так танцевать? – спросила мама Анну.
   – Нет. Я хочу танцевать так, как та красивая дама, что изображает Спящую Красавицу. Когда-нибудь и я буду так танцевать, и в этом же театре.
   Мать посмеялась, назвала дочь глупенькой, не подозревая, что та уже нашла своё призвание в жизни. На следующее утро только и было разговоров, что о театре и о танцах. Анна «заболела» балетом. После слёз и настоятельных просьб мать повела девочку в балетную школу. В тот год её не приняли. Но в десять лет она всё же стала ученицей Императорской балетной школы. Свою карьеру в Петербурге Павлова начала по обычно заведенному порядку: сначала выпускные экзамены, потом кордебалет, из кордебалета в первые танцовщицы и, наконец, в балерины. Тон газетных статей о молодой балерине Мариинского театра становился всё восторженнее.
   Первые гастроли в Европе принесли Анне Павловой небывалый успех. После одного из представлений в Стокгольме до самого отеля за экипажем Павловой молча шла толпа зрителей. Люди не аплодировали, не переговаривались, не желая нарушать отдыха артистки. Никто не ушёл и тогда, когда балерина скрылась в отеле. Павлова недоумевала, как ей поступить, пока горничная не подсказала, что нужно выйти на балкон и поблагодарить зрителей. Анну встретили бурей рукоплесканий. Она только кланялась. А потом бросилась в комнату, вытащила корзину, подаренную в тот вечер, и стала бросать в толпу цветы: розы, лилии, фиалки, сирень.
   Наверное, секрет отличия Павловой от других танцовщиц, блиставших на сцене до и после неё, крылся в неповторимой индивидуальности её характера. Современники говорили, что, глядя на Павлову, они видели не танцы, а воплощение своей мечты о танцах. Она казалась воздушной и неземной, летая по сцене.
   Когда французский композитор Сен-Санс увидел Павлову, танцующую его «Лебедя», он добился встречи с ней, чтобы сказать: «Мадам, благодаря вам я понял, что написал прекрасную музыку!» Небольшая хореографическая композиция «Умирающий лебедь» стала её коронным номером. Исполняла она его совершенно сверхъестественно. На сцену, огромную или маленькую, спускался луч прожектора и следовал за исполнительницей. Спиной к публике на пуантах появлялась фигурка, одетая в лебяжий пух. Она металась в замысловатых зигзагах предсмертной агонии и не спускалась с пуантов до конца номера. Силы её ослабевали, она отходила от жизни и покидала её в бессмертной позе.
   Павлова была чрезвычайно суеверной. Она подмечала приметы: боялась грозы, встречи со священником, пустых вёдер, чёрных котов. То, что для других было пустяком, для неё превращалось в какой-то особый, тайный знак. Однажды в гостях, заглядевшись на огромный куст чайных роз, она сказала: «Вот, когда этот куст умрёт, и я умру. Это так. Я точно знаю».
   Анну не раз убеждали поехать в отпуск, отдохнуть. «Что вы, – лепетала она, – я должна работать. У меня на руках труппа. Если я не имею времени жить, то уж умирать я должна на ходу, на ногах». На следующий год она спешила на гастроли в Гаагу. По дороге простудилась. Лёгкий насморк перенесла на ногах, затем – воспаление лёгких.
   Странно, но слова Анны Павловой по поводу куста роз оказались пророческими. Когда она заболела, цветы покрылись ржавыми пятнами и погибли в несколько дней. Через три дня, не дожив восьми дней до своего пятидесятилетия, умерла и великая русская балерина.
   Последний раз, приподнявшись в постели, будто готовясь встать, она отчётливо и строго, как всегда распоряжаясь, сказала: «Приготовьте мне костюм Лебедя».
(597 слов)

По С. Шевцовой